Авторизируйтесь,
чтобы продолжить
Некоторые функции доступны только зарегистрированным пользователям
Неправильный логин или пароль

Иван Охлобыстин: «Сегодня в отечественном кино все стыдно»

Иван Охлобыстин: «Сегодня в отечественном кино все стыдно»
просмотров: 4779 | комментариев: 6 | Фото: © пресс-служба киностудии «Ленфильм»
11.05.2017 16:05 

Иван Охлобыстин рассказал, почему он больше не видит себя в киноиндустрии, в чем кроется ее главная проблема, и какую миссию он увидел в музыкальной драме «Птица».

По сюжету фильма «Птица» скандально известный рок-музыкант проходит лечение в клинике, там же к нему навязывается в друзья Катя, девочка-подросток, которая третирует всю больницу, с ней не может совладать даже собственная мать. Между ними начинается дружба.

— Чем стал для Вас проект «Птица»? Чем он Вас заинтересовал?

— Сейчас в руки попадает очень мало настоящего драматического материала. Чтобы выбрать нормальную работу с минимальной гарантией опозориться, надо перелопатить огромное количество сценариев. Среди многих прочих мне попалась хорошая история, «Птица», и ее режиссер, Ксения Баскакова. Кроме того, у меня привязанность к семье этой девушки. Отец Ксении, Валерий Михайлович Приёмыхов, — мой друг, у которого и вместе с которым я снимался.

Тот же Приёмыхов, мой учитель, Ролан Быков, а вместе с ними Леонид Нечаев — эта компания сделала все самое ценное для детей за последнюю четверть предыдущего века. Сейчас я не могу вспомнить ни одного хорошего подросткового или детского фильма. Либо спекуляция на детстве, либо использование детской темы во взрослой тематике. А здесь — для детей, в том числе, и это еще один плюсик в пользу истории. Про дружбу маленькой девочки и взрослого человека, которую сегодня сложно представить. В каждом подъезде всем мерещится по педофилу! Это отвратительно, нужно исправлять такое восприятие.

— Расскажите о Вашем герое, Олеге Птицыне. Чем Вы наполняли этого персонажа? Есть ли у Вас с ним что-то общее?

— Конечно, в любом случае вносишь нечто свое в персонажа, когда играешь. Я знаю, как ведут себя люди из музыкальной сферы. Я всю жизнь дружу с многими музыкантами, которые постоянно тусуются у нас с Оксанкой на кухне вперемешку с уголовниками, политиками и художниками всех мастей. Родные люди! То, что я подмечал в них, воплощал в Птицыне.

— Какая сцена любимая в этом фильме?

— Где Птицын разговаривает с девушкой, сидя на камушках на берегу. Очень хорошая домашняя сцена с Дусенькой. Она девочка адекватная, что, опять же, артистически врожденное качество. Задачи она хорошо понимала, с ней легко было работать.

— Как бы Вы объяснили эти отношения, сложившиеся между Катей и Птицыным? Кем они стали друг для друга?

— Катя — ребенок, который волей неволей на взрослого мужика рядом экстраполирует отцовскую роль, хотя у героини и есть папа. Птицын для нее представитель нормального и честного взрослого мира, который девочка готова принять. Она считает, что он дикий, но со временем понимает, что Птицын еще менее защищен, чем она сама. В ней просыпается извечно женское — желание заботиться: например, надо накормить, хотя делает девочка это бестолково.

Птицын же, по сути, мужчина, не реализовавший себя, как отец. Без этой ответственности любой представитель сильного пола, за редким исключением в виде монашеских бобылей, останавливается в саморазвитии — у него просто отсутствует стимул.

Птицын проникается самыми теплыми чувствами к девочке, хотя сначала чувствует раздражение. Затем его сменяет интерес, потом чувство ответственности, потом опять отчаяние и опять интерес. В конце концов, привыкание, как к родному человеку, и понимание, что девочка, находясь в том же закрытом пространстве, что и он, искренне по-дружески к нему относится. Это очень высокие отношения.

— Вы стали крестным отцом Евдокии Малевской. Вы тоже породнились с девочкой во время съёмок, как главные герои?

— Да! Дуся — девочка очень работоспособная, постоянно находится в процессе самосовершенствования. Она поет, играет, зарабатывает себе на жизнь и, думаю, родителям помогает. Очень порядочный и вместе с тем талантливый человек. Также у нее нет даже намека на высокомерное отношение к окружающим — некоторые сходят с ума в самом начале карьеры. Здесь, видимо, сказалось воспитание и хорошее окружение, а может и мистический феномен культуры Санкт-Петербурга играет роль.

— Какой может быть роль, которая вернет Вас в кино?

— Честно говоря, думаю, нет такой роли. У меня никогда не было сверхзадачи сниматься в кино. Я же по профессии режиссер, а работал большую часть жизни сценаристом. Сначала в артхаусном кино, себе в удовольствие, но понимал, что денег на этом не заработаю. Неожиданно стрельнули «Интерны». Когда сериал закончился, ситуация изменилась. Может и хорошо, что так поздно — я с людьми прекрасными познакомился, аудиторию расширил. Сейчас же понимаю, что не очень с кино у нас складывается, и боюсь, что больше не принесу пользы здесь.

С каждым проектом я все больше и больше разочаровываюсь. Нет ни у государства, ни у других институтов никакого желания развивать российское кино, в традициях которого я воспитан, как ВГИКовец. Я лучше буду просто смотреть со стороны и, как гурман, баловать себя новшествами хороших производственных контор. И займусь литературой, в конце концов, потому что давно это откладываю. Именно литература, еще до ВГИКа, подвигла меня на творчество.

Кроме того, я болезненно воспринимаю разлуку с Храмом и служением. Мне можно будет служить только тогда, когда я не буду сниматься. Нужно, чтобы меня подзабыли, как доктора Быкова. Чтобы бабулечки шли в храм не к нему, а ко мне на исповедь.

Но в целом, я не знаю, честно говоря, как жизнь выкрутит. Я же не знал когда-то, что в кино буду сниматься. Мне не нравилась актерская деятельность, я хотел быть режиссером, но в силу обстоятельств стал играть, чтобы помочь друзьям на курсовых, дипломных проектах. Потом был сценарный период, перемежающийся с ролями в кино. Даже журналистикой занимался, когда кино окончательно зачахло, а вместо кинотеатров открывались мебельные салоны.

В кино большая аудитория, определяющая сознание общества. С другой стороны, всегда в шоу-бизнесе как по лезвию ножа ходишь. Усталость, недоверие, искушения, вокруг люди, сошедшие с ума на почве славы или денег. Хотя мне чаще везло с окружением: нетребовательные, готовые прийти на помощь, заинтересованные в художественной составляющей кино люди. Настоящие профессионалы. У нас вообще очень много профессионалов в кино.

— А почему же тогда фильмов хороших получается каждый год так мало?

Я думаю, беда на уровне продюсирования. Многие горе-продюсеры насмотрятся фильмов и думают, что знают, как снимать кино, но в голове, как правило, каша. Они не понимают, что нельзя повенчать «розу белую с черною жабой», и иногда абсолютно нахально вмешиваются во время съемок и говорят, что нужно веселее, энергичнее, динамичнее... А иногда и прокатные компании диктуют свои условия. Тут прям мясокомбинат!

Мне кажется, для экономики страны плановое хозяйство не актуально, но для кинопроизводства, где выделяются минимальные деньги, возможно, вполне реально. Нужно вернуться к канонической схеме производства, выделять определенный бюджет на зарекомендовавшие себя кинокомпании.

— Возродить Госкино?

Это же разумно. Наверное, я не лучший экономист, но просто вижу, что сегодня в отечественном кино все стыдно. Одна из причин, почему я не хочу больше кино заниматься — надоела фальшь. Надоело слушать восторженные рассказы продюсеров о том, как много мы сможем денег урвать, сэкономив на ресурсах. Не хочется так. Мне 50 лет, и я хочу пожить немного для себя.

Не самый я жертвенный чувак на свете, жалко мне заниматься проектом, чтобы потом его показали в кинотеатрах с попкорном, и благополучно забыли навсегда. Чтобы оставались в памяти только довольные лица сытых продюсеров, укравших половину сметы. Не хочу участвовать в разграблении того, что нам предки кинематографисты оставили. Не для этого я заканчивал ВГИК.